Суть острова - О`Санчес

— Карл? Але? Карл? Это я. Я в банке, в «Золотом кредите». Замолчи и слушай, времени для шуток очень мало. Тут была попытка ограбления, я вмешался. Пришли юридическую поддержку, либо сам приезжай, а то меня заметут на весь день и на всю ночь. Что? На Президентском 24, угу. Чао, спасибо, поторопись.

Ствол в кобуре, трубка в кармане, а сам к столику присаживаюсь, руки вытянуты перед собой, в руках удостоверение открытое, но тиснением вверх, чтобы видна корочка была. У ребят из силовых ведомств, взгляд, как правило, наметанный, хотя, если в азарте и с испугу…

— Всем стоять! Не двигаться! Стоять!..

Началось… Бедного охранника, что у дверей караулил, за волосы и мордой в стенку. Побежали, побежали… Грозные такие, все в касках, в панцирях, с автоматическими винтовками в руках, не иначе на штурм собрались… Того охранника, который грабителей вязал, не тронули. Поверх его наручников пристегнули свои на чуваков-разбойничков, ноги к рукам привернули, как положено. И потащили на улицу, кровавую полосу за собой оставляя…

— Что это? Это ваше?

— Да. Детективное агентство «Сова».

— Оружие?

— Ствол на мне. Разрешение с собой. Применил только что, вон — по тому хухрику, ранил.

— Поедете с нами.

— Очхор.

— Что?

— Да, говорю.

Смотрю: тетка, наверное, начальница офиса местного, шепчет в мою сторону офицеру… Подходит.

— Оружие имеется?

— Да, зарегистрированный ствол. В кобуре, под пиджаком.

— Руки за голову! Не шевелиться! Изъять! Наручники — и в мотор!

— Господин капитан! Там адвокат и юрист из какой-то фирмы. Настаивают на…

— Вот и пошли их на… Некогда нам с ними разбираться. Этого в мотор, я сказал. Так, Лонжи, садись за протокол. Что вызывают? — Капитан рукой нам всем показывает, чтобы замерли. Я — так только с радостью остановился, похоже, это наши успели включиться. — Какой еще… А-а… Ну, дай сюда. — Берет наш бравый офицер рацию, слушает… — Так точно! Да, они уже идут, я их как раз пригласил, сейчас поговорим, так точно!

Господин капитан демонстрирует всем нам предельное хладнокровие и недюжинную выдержку: только что отданные распоряжения он нейтрализует новыми, гораздо более человеколюбивыми. И глазом при этом не моргнет перед свидетелями, плутишка.

— Пит, давай, пропусти сюда этих… адвокатов. Ваши? — Это он уже ко мне обращается с коротким вопросом, в котором ни грамма металла, а только деловое любопытство.

— Наши.

— Оперативно реагируете. Так это вы их в одиночку повязали? Налетчиков?

— Угу. В одном дырку сделал, он и растерялся. Другой — сам в штаны наложил.

— Просто герой… Да, господа? Капитан Малтон. Ваши документы, будьте добры…

Долго сказка сказывается… Успели меня наручниками попотчевать, успели и снять, то туда поведут, то там пригласят присесть… А немного погодя и банковские службы подоспели, силовые и административные. Сдерживать натиск любопытствующих представителей масс-медиа и просто набежавших со всех сторон зевак. Одним словом, не минуло и трех часов с момента неудачного налета, как меня уже освободили, по ручательству и за всякие там подписки… По единодушному согласию всех заинтересованных сторон, выбирались мы из банка через служебный вход, чтобы не мелькать потом на экранах телевизоров. Имена для прессы также договорились не называть.

Приезжаем всей компанией в центральный офис, а там уже руководство ждет не дождется, директор, два его зама, три начальника отделов… Душа у них горит — мои рассказы слушать, без них не естся им и не пьется, и не дышится.

Да… Уж каких только эпитетов я от них не наполучал: и идиот я, и безответственный мальчишка, и кандидат в мертвые герои… Только в самом конце генеральный вроде как похвалил через силу, в том смысле, что «Сова», в лице своих сотрудников, кое-чего стоит и растютяев, да всяких там смирных баранов не держит…

Между прочим, остался-то я без карточки на сегодняшний день. И на завтрашний, как выяснилось. И на послезавтрашний. Хорошо, что я дома всегда держу запас в пару тысяч наличными. Но зато в последующие дни добродетель в моем лице скромно восторжествовала: банк вручил мне карточку с повышенным кредитным лимитом, которым, к слову сказать, я практически никогда не пользуюсь больше чем на день-два, да и то в крайнем случае, а помимо кредита — десять тысяч премии. Да «Сова» немножко подсыпала, но не сразу — жмоты проклятые — а неделю спустя, когда истинный масштаб моего гражданского подвига отсиял для моей альма-матер всеми оттенками радуги… Дело в том, что иневийский банк «Золотой кредит», точнее его бабилонский филиал, предложил мне место заместителя начальника их службы безопасности, а я отказался, потому как — скучная и тупая работа, не по мне. Но доложил об этом предложении по команде, как полагается. Плюс к этому, банк, восхищенный бравым детективом Ричардом, вообразил, что «Сова» вся сплошь состоит из героев и умниц, а вообразив — подписал контракт с «Совой» на небольшой, но хорошо оплачиваемый перечень охранных услуг, в том числе и на техническое перевооружение всех трех бабилонских отделений банка…

А кто послужил поводом? Я и только я, со своим «ненужным геройством». Тык-с пять тысяч от «Совы»! — будет моей Ши новый маникюрный наборчик и много всяких других приятных и полезных мелочей совместному домашнему хозяйству. А первые десять тысяч, которые от банка, мы сообща решили уронить в счет погашения кредитов, за квартиру, за мотор… Но эти радости случились позже, а тогда, вечером, наступившим после трудного дня, я получил грандиозную домашнюю баню…

Мне бы сразу догадаться, в тот же миг, когда я только в квартиру зашел, что тут что-то не так: детишек нет, а Шонна просто сочится молоком и медом, лучится ангельскими улыбками… Такая вся мурлыкающая и добрая-предобрая…

— А зайчики где?

— Зайчики на морковной полянке у бабушки и дедушки. Проголодался? О, мой дорогой…

— Целый день не жрал. А с чего бы им к бабушке с дедушкой? Я не знал, что…

— Очень уж попросились, я их и отвезла, завтра заберем. Ну, как твои дела, чем занимался? Много писанины?

А я расслабился, такой, ничего над собой не чую, и умываться пошел. И уже из-под полотенца фантазирую вслух:

— И не говори! Пол шариковой ручки, наверное, извел, и дубовую рощу целлюлозы вдобавок. Скоро совсем офисным работником стану. Канцелярской крысой.

— Карточку поменял?

— А?.. Что, карточку?.. Нет, знаешь… Не успел. Собирался, да потом завертелся с текучкой и забыл. В понедельник поменяю. Но у нас же есть нал, до понедельника более чем хватит. Что у нас на ужин?

— Сейчас подогрею, мой милый. Так ты же с утра собирался заехать в банк?

— Д-да… Я же говорю: что-то так закрутился и забыл…

— А где твой банк расположен? На Президентском?

— М-м… угу.

— Что? Извини, мой дорогой, плита шумит, я не раслышала? Где твой банк находится?

— Да, на Президентском. Мы же там были, я тебя возил.

— Ах, да, точно, точно… Президентский проспект, дом номер двадцать четыре.

— Во дела! Верно! Я забыл, а ты помнишь, что значит отличная память, поздравляю тебя, мое солнышко. Иди сюда, я тебя поцелую.

— Твое солнышко сейчас тебя заколет вот этой вот вилкой! Истыкает всего, словно дуршлаг! Как тебе не стыдно??? Как ты мог?

— Ты чего? Лапушка? Что с тобой?

— Ничего!

— Погоди, как ничего, когда у тебя глаза на мокром месте? И кричишь, вилкой грозишься.

— Где ты был сегодня утром?

— Н-ну… На работе, я же гово…

— Врешь! Зачем ты мне врешь, Рик? Я как чувствовала! В дневных новостях передавали, что один отважный сотрудник одного детективного агентства в одиночку вступил в перестрелку с целой бандой налетчиков!.. Боже мой! Ты бы только знал, как я… как мне…

— А с чего ты взяла, что это был я?

— Да??? А кто же? Я ведь позвонила, догадалась, к тебе на работу.

— На работу? И что?

— И ничего. Я сделала вид, что все знаю — и они, как ты любишь выражаться, «раскололись по полной»: «Успокойтесь, сударыня, ваш муж цел и невредим, на нем ни одной царапинки… Сейчас он в полиции, дает свидетельские показания…"

— Вот видишь: цел и невредим. Чего плакать-то?

— Господи, Боже мой! Какая же ты, все-таки, бесчувственная скотина, мой милый! Как ты мог? Ну как ты мог так поступить?

— Как — так? О чем ты? Ну, было дело. Среагировал по ситуации. И что теперь рыдать и орать? Сказано же: ни царапины!

— Ричик, ты на меня голос не повышай, я этого не заслужила. Ты… Но если бы что-то с тобой случилось… Ведь не один ты на свете, у тебя есть я, Жан и Элли, мама твоя, наконец… Ума не приложу, в толк взять не могу, не в силах я понять: как ты мог ради минутного лихачества подвергать угрозе все наши судьбы? Ты же не мальчик уже, солидный взрослый тридцатилетний мужик… ну ладно я, а дети?